У меня лежит ещё три начатых, в планах куда более объёмных чем имеющиеся 274 слова "О Дазае". Но пока мне нужно на чём-то расписаться (я как поступил в университет не писал ничего объёмного, кажется. Вот это жесть, а) и сборник дробблов будет для этого самым подходящим решением.
Тайчо очень понравилось, по крайней мере мне она сказала именно так. Не знаю чем его дополнить, честно. Пусть тут пока повисит с таком виде, может на днях чего добавлю, подправлю.
Дазай Осаму
Чертово имя прочно засело в мозгу, не желая быть забытым.
Дазай, Дазай, Дазай
Стальными клешнями впилось в самое сердце, пропитало насквозь душу, не сходит с языка.
О, как бы Чуя хотел забыть его. Забыть как звучит это имя, забыть и его самого. Будто и не было вовсе ни его, ни этого проклятого имени.
Дазай
Конечно же Чуя ненавидел его, ненавидел настолько, насколько вообще способен один человек ненавидеть другого. Он повторял это из раза в раз, он клялся убить его, он повторял "чертов Дазай", "ублюдок Дазай", он напивался вновь и вновь с одним лишь именем на губах... конечно, он его ненавидел.
Руки Дазая всегда оставались горячими и Чуя не знал, что может быть хуже, гореть заживо или терпеть прикосновения этих рук. Определенно, разницы не было никакой. Касание пальцев проклятого Дазая каждый раз обжигало лицо Чуи, его шею, его руки. Губы его, ещё более горячие, выжигали на Чуе своё дикое собственническое клеймо раз за разом и каждый раз Чуя обещал что этот точно станет последним. Конечно же он врал, врал Дазаю Осаму, врал самому себе, он уже и сам не верил в эту ложь, но повторял её, как будь она священным ритуалом.
Дазай не прерывал его лжи, не возражал.
Да, Чуя. Конечно, Чуя.
Чуя...
Дазай звал его только по имени, курил только в его присутствии (и иногда Чуе казалось, что есть в этом что-то интимное) но всё ещё оставался недосягаем. Казалось, вот он, рядом, и руки протягивать не надо чтобы достать, и так легко взъерошить волосы, мазнуть пальцем по чуть приоткрытым губам, но дотянуться до его души, прикоснуться хоть кончиками пальцев Чуя так и не мог.
... а была ли вовсе у Дазая душа?
Чертово имя прочно засело в мозгу, не желая быть забытым.
Дазай, Дазай, Дазай
Стальными клешнями впилось в самое сердце, пропитало насквозь душу, не сходит с языка.
О, как бы Чуя хотел забыть его. Забыть как звучит это имя, забыть и его самого. Будто и не было вовсе ни его, ни этого проклятого имени.
Дазай
Конечно же Чуя ненавидел его, ненавидел настолько, насколько вообще способен один человек ненавидеть другого. Он повторял это из раза в раз, он клялся убить его, он повторял "чертов Дазай", "ублюдок Дазай", он напивался вновь и вновь с одним лишь именем на губах... конечно, он его ненавидел.
Руки Дазая всегда оставались горячими и Чуя не знал, что может быть хуже, гореть заживо или терпеть прикосновения этих рук. Определенно, разницы не было никакой. Касание пальцев проклятого Дазая каждый раз обжигало лицо Чуи, его шею, его руки. Губы его, ещё более горячие, выжигали на Чуе своё дикое собственническое клеймо раз за разом и каждый раз Чуя обещал что этот точно станет последним. Конечно же он врал, врал Дазаю Осаму, врал самому себе, он уже и сам не верил в эту ложь, но повторял её, как будь она священным ритуалом.
Дазай не прерывал его лжи, не возражал.
Да, Чуя. Конечно, Чуя.
Чуя...
Дазай звал его только по имени, курил только в его присутствии (и иногда Чуе казалось, что есть в этом что-то интимное) но всё ещё оставался недосягаем. Казалось, вот он, рядом, и руки протягивать не надо чтобы достать, и так легко взъерошить волосы, мазнуть пальцем по чуть приоткрытым губам, но дотянуться до его души, прикоснуться хоть кончиками пальцев Чуя так и не мог.
... а была ли вовсе у Дазая душа?